Когда-то все было просто. Черное — это зло. Белое — это добро. И, конечно, добро должно победить. Потому что злом обязательно является что-то ужасное, пугающее и отталкивающее. Это было правильно и не вызывало вопросов.
Так устроено детское восприятие: оно делит мир на понятные категории. Но с возрастом приходит понимание, что в жизни слишком много оттенков, нюансов и сложностей. И вдруг ты ловишь себя на мысли, что тот персонаж, которого ты ненавидел в детстве, теперь вызывает жалость. Знакомо?
Волк из «Ну, погоди!» — уже не страшный хищник, а вечный неудачник, которого третирует заяц. Волан-де-Морт — не абсолютное зло, а травмированный ребенок, не справившийся со своей болью. Кот в «Том и Джерри» — жертва нахального мыша. Что же изменилось: мы, злодеи или сами истории?
Человечность вместо картонных масок
Современные истории стали сложнее. Раньше нам хватало классического конфликта и условного злодея ради конфликта. Сегодня этого недостаточно — скучно! Нас больше не трогают плоские маски. Мы устаем от приторно «правильных» героев и ищем в персонажах глубину и человечность.
Мы знаем: в реальности даже хорошие люди совершают плохие поступки. Значит, нет абсолютного зла, и у злодея обязательно должен быть мотив. Нам хочется понять, почему он так поступил? Был ли он всегда злым или стал им, пережив что-то ужасное?
Часто оказывается, что злодей вовсе не чудовище, а человек, которого мы вполне могли бы понять. Он не справился с болью, не выдержал искушения, ошибся. Нам становится интересно: где был тот момент, когда он свернул не туда?
Обаяние тьмы
Иногда злодей оказывается обаятельным. Он харизматичен, остроумен, красив. Он вызывает не страх, а симпатию. Мы ловим себя на том, что поддерживаем его и радуемся его успехам.
Локи — изворотливый бог-обманщик, который давно уже не пугает, а очаровывает. Дарт Вейдер, пройдя путь трагического героя, вызывает восторг и сочувствие. А Джокер стал не просто злодеем, а зеркалом общества.
Злодей, который раскрывает свои мотивы, преодолевает слабости и добивается цели, становится культовой фигурой. Мы не просто понимаем его, мы восхищаемся. Иногда даже больше, чем основным героем. Хотя главным героем все чаще становится именно тот, кому выпала роль злодея.
Где грань между злом и человечностью?
Такое «отбеливание» злодеев многим кажется морально опасным. Какая-то перевернутая мораль с подменой понятий. Но правда в том, что нам просто хочется видеть в героях и антигероях себя.
Наш мозг не отличает реального человека от вымышленного персонажа: чувства одинаково настоящие, а эмпатия не знает границ. Когда злодей страдает, мы страдаем вместе с ним. Узнаем свою боль и свою обиду.
К тому же, жизнь сама по себе неоднозначна. Люди редко бывают полностью хорошими или плохими. Вот и Дамблдор оказывается не таким уж идеальным. А Гэндальф доверяет судьбу мира хрупким хоббитам — выбор, который тоже вызывает вопросы.
Мы сопереживаем, потому что узнаем себя
Злодеи становятся интереснее не просто так. Мы — зрители и читатели — больше не хотим «впитывать» мораль. Мы хотим чувствовать и сопереживать.
Современный злодей — это не просто злой персонаж, это зеркало наших теней. Через него мы проживаем то, что не разрешаем себе в обычной жизни: агрессию, гнев, месть, амбиции.
Это не делает нас злыми. Это дает нам безопасный способ встретиться с собой и с теми эмоциями, которые считаются «плохими», стигматизируются. Признать свою тень, почувствовать силу и понять, что эмоции заслуживают внимания.
Опасна ли симпатия к злодею?
Кто-то может сказать: «Это путь к моральной деградации!». Но сопереживать злодею — не значит оправдывать его. И уже тем более не значит стать его последователем. Это значит признавать сложность жизни и человека.
Ты можешь плакать над монологом Джокера, но это не значит, что ты выйдешь на улицу и станешь поджигать автобусы. Просто ты — живой. Ты способен чувствовать. А это значит, что все в порядке.
